Бурылин навсегда

Поделиться в соцсетях

«В каждом племени есть человек
Ушибленной звездой.
Заводите таких».
Олжас Сулейменов

Он не попал на «Титаник»

Чем определяется туристический ландшафт того или иного города или даже местности? Его историей. Историческими зданиями разного назначения: особняками, храмами, присутствиями, театрами, ресторанами. Монументами — и теми, кому они поставлены. И кому пока не поставлены — тоже. Есть такое идущее с давних времён понятие — genius loci. Гений места. Говоря по-современному — градообразующая личность. Такие особенно заметны в небольших городах, но известны далеко за их пределами. Сегодня они происходят обычно из богатой духом, но не кошельком интеллигенции — педагогов, музейных работников, библиотекарей. А в позапрошлом веке среди таких были и люди обеспеченные, а нередко — и очень обеспеченные. О таких — хотим мы того или нет — ходит в обществе немало легенд, преданий, небылиц, россказней да и просто сплетен. И не так уж важно, скрываются за ней реальные и/или бытовые и исторические факты.

Именно такой личностью, на рубеже XIX и XX веков во многом определившей духовный, а кое в чём и чисто физический облик молодого в ту пору города Иваново-Вознесенска, и был Дмитрий Геннадьевич Бурылин.

Памятником — и на весьма видном месте — усовестившиеся соотечественники его наконец-то почтили. И не только памятником. К 125-летию города практически всё его население узнало о своём славном земляке — местный пивзавод выпустил весьма качественное пиво с портретом Бурылина на этикетке. Это, конечно, тоже признание заслуг, но… ни обстоятельная научная, ни романизированная художественная его биография до сих пор, увы, не написаны.

Главная легенда о нём гласит, что очень состоятельный и очень любознательный купец Бурылин очень хотел попасть в Америку. И однажды сделал шаг навстречу своей мечте — купил билет на роскошный пароход, отправлявшийся из Англии в Новый Свет, но в последний момент от поездки отказался. Пароход, разумеется, назывался «Титаник»… Скорее всего, это именно легенда. Но как большому кораблю положено большое плавание, так и яркой личности подобает сообразное ему по масштабам предание.

Диодор с берегов Уводи Бурылин происходил из купцов-старообрядцев, людей с весьма своеобразным моральным кодексом, людей, которых в той же Америке называют self-made man’ами. Русского эквивалента — очень показательно — не существует до сих пор. Людей в прежних поколениях не очень богатых, но тем в большей степени умевших ценить нажитое. Впрочем, Бурылин пришёл, что называется, на готовое: состояние нажили его предки, в первую голову дед, носивший экзотическое для нас, но в ту пору довольно обычное имя Диодор. Дед, выбившийся из самых что ни на есть низов и разбогатевший на «холщовом» (т. е. текстильном) промысле. Человек очень строгих правил, одно из которых гласило: «Жить не зависит от нас, а хорошо жить от нас зависит. Познания свои должно употреблять на истинную пользу и благо своих ближних и Отечества. Доверчивость, качество благородное и великодушное, существует в одних чистых душах… Надежда на Бога есть лучшая подпора в жизни. Несчастия научают нас Благоразумию…»

Бурылин-дед погиб, что называется, на посту — по дороге на ярмарку в Ростов Великий он был убит «лихими людьми», попросту говоря — разбойниками. Впрочем, строгие правила совсем не помешали Бурылину-деду «заболеть» то же «болезнью», которая отличала очень и очень многих из выбившихся в люди небогатых в прошлом крестьян. Они были одержимы коллекционированием. «Почти каждый из них что-то обязательно собирал», — писал один из историков российского купечества. Более того — дед, вместе с ситценабивной фабрикой в полной мере передал эту «бациллу» получившему блестящее домашнее образование внуку. (Отец Бурылина, к сожалению, принадлежал к тому типу людей, которые не ниживают, а проматывают состояния).

Каждая из коллекций Бурылина — уцелевших, к сожалению, далеко не полностью — — это отдельный каталог, отдельный роман. Формат статьи позволяет единственно дать — через запятую — перечень этих коллекций: археологическая, этнографическая, нумизматическая, коллекции курительных трубок, чернильниц, игральных карт, одежды, женских украшений, икон, редких книг, часов, картин и гравюр. Совершенным особняком в этом ряду стоит прославившаяся ещё при жизни собирателя масонская коллекция: масонские знаки многих стран, масонские одежды, книги, рукописи и атрибуты для посвящения в ложи. У этого собрания оказалась самая печальная судьба: его как единое целое передали в Эрмитаж, но впоследствии распылили по многим музейным собраниям СССР — уж больно тема сомнительная…

Часы с заклятием

Подобно тому, как кинозритель любит детективные фильмы, турист любит абсолютные категории. Вроде «первый», «лучший», «единственный» и т. п. В коллекции Бурылина таких предостаточно. Ещё в прошлом веке его коллекция Библий была признана лучшей в России. А когда заходит речь о единственных, то сразу вспоминаются как раз единственные в мире астрономические часы — Бурылин купил их за три года до Первой мировой войны — в 1873 году спроектированные и изготовленные парижским часовщиком-виртуозом Альбертом Биллете для одного из испанских аристократов. Аристократ был не промах; по его категорическому требованию все чертежи после изготовления часов были тут же уничтожены!

Часы очень непростые: одновременно показывают время в 37 городах всех континентов, отмеряют время по четырём календарям — григорианскому, юлианскому, иудейскому и мусульманскому, движение созвездий и планет. С давних уже механизм часов исправен лишь частично. Желающих починить их не находится: есть предание, что все часовщики, пытавшиеся исправить его, быстро умирали при загадочных обстоятельствах. Так это было или нет, судить туристу, который не ограничится тем, что сообщит ему гид, а продолжит изучать историю заинтересовавшего его экспоната самостоятельно…

Бурылинская коллекция показывает, что финансовых проблем при покупке экспонатов у него не было. Вопрос был в другом. Вопрос, знакомый большинству собирателей: куда девать, где размещать постоянно пополнявшиеся коллекции, количество, научно говоря, единиц хранения в которых с очень большим трудом поддаётся исчислению? Свой особняк у Бурылина, разумеется, был. Но в какой-то момент форматы коллекций перестали вписываться в его площади и интерьеры. Пришлось построить другой — на противоположной стороне того же переулка, соединив жилое и «коллекционное» здание, в котором зимой 1914 года и открылся общедоступный музей, по праву называемый сегодня бурылинским.

Самому Дмитрию Геннадьевичу — почётному гражданину города Иваново-Вознесенска, можно сказать, повезло. Разумеется, после октябрьского переворота все коллекции — вместе с собственным домом — были конфискованы. Или национализированы, как кому больше нравится. А сам собиратель, которому новая власть «щедро» выделила для житья комнатушку в подвале его же бывшего дома, не отправился в чекистский подвал, а остался — по протекции Михаила Фрунзе, первого губернатора(!) Иваново-Вознесенской губернии — при собственном собрании главным хранителем. Правда, недолго — в начале 1924 года его от должности отставили, обвинив в расхищении… собственной же коллекции. Не умри Бурылин «вовремя» — осенью того же, 1924 года, судьба его была бы легко предсказуема.Хотя Иван его старший сын и наследник, дом которого находится по другую сторону от дома отца, неведомым образом уцелел в советские годы и окончил свои дни уже после смерти Сталина сотрудником министерства лёгкой промышленности.

Дмитрий Геннадьевтч Бурылин — вместе с другими иваново-вознесеснкими текстильными королями занимает особое место в городской истории. Конечно, богатые купцы — меценаты и благотворители — были во всех сколько-нибудь заметных русских городах. Форматы музейных чудес Однако Бурылиным, Гарелиным и другим, замалчивавшимся в советские времена, уроженцам города на Уводи было в известной мере проще. За ними не было многовековой истории (как, скажем, во Владимире и Ярославле) и они, начиная фактически с чистого листа — напомним, что городской статус Иваново-Вознесенск обрёл только в 1871 году — могли, что называется, задавать на будущее любые форматы. В архитектуре, в градостроительстве, в благотворительности — да в чём угодно! А «форматы» были серьёзные — иваново-вознесенцы хотели быть ну как минимум не хуже московских и петербургских промышленных королей!

Музей промышленности и искусства

Имя Дмитрия Геннадьевича Бурылина связано, натурально, прежде всего с музейным делом — его имя сегодня носит весь комплекс Ивановского историко-краеведческого музея. Но сердцем его являются два те самых здания, соединённых подземным переходом, которрый тоже используется как выставочное пространство: Музей ивановского ситца (собственный дом Бурылина) и Музей промышленности и искусства. …

Дом Бурылина/Музей ивановского ситца

Однажды — точнее, в 1967 году — «отец телевидения» Владимир Зворыкин, к тому времени уже давно живший за океаном, приехал в туристическую поездку на родину. Оторвавшись от приставленных к нему «топтунов», приехал из Москвы — на такси! — в родной Муром. И искренне порадовался тому, что в огромном доме купцов Зворыкиных разместился один из лучших в провинциальной России музеев. Случись Бурылину увидеть, как используется сегодня построенный им «квартал», он бы точно не пожалел. К ситцу у нашего современника отношение чисто потребительское и чуть пренебрежительное — эка невидаль, что можно нового о нём узнать? А хотя бы то, что иваново-вознесенские воротилы «холщового дела» в лучшие годы выпускали до 42 (!) видов ситцевых тканей. Сегодня даже самые умудрённые мастерицы шопинга вряд ли назовут больше десятка…

Бурылин умер в те годы, когда и текстильной промышленности начала набирать силу новая, невиданная дотоле диковинка: агитационные ткани. Агитационный фарфор нынче в большой моде, и увидеть его на выставках и в экспозициях — не проблема. А агитационные ткани вряд ли увидишь где-то, кроме их родины. Что такое агитационная ткань? Например, вот что: смотришь на отрез материи, узор на ней — вроде бы не хуже и не лучше, чем на остальных. А приглядеться (лучше — с помощью увеличительного стекла) — так любая часть этого узора состоит из совсем уж почти неразличимых серпочков-молоточков. Или надписей «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Вряд ли ивановский текстильный король симпатизировал пролетариям. Но от подобного экспоната для своей коллекции уж точно бы не отказался

Георгий Осипов

Георгий Осипов

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Back to top button